8 сентября 1941 года охваченный войной Ленинград оказался в кольце блокады. Сегодня мы знаем этот период как один из самых трагических в истории Северной столицы: 872 дня почти без пищи и связи, бесконечные артобстрелы, до 1,5 миллиона погибших и даже угроза полного уничтожения города – все это теперь страницы истории.
Но в самые первые дни в окружении ленинградцы еще не подозревали о страшном будущем, которое им было уготовано. Настоящее отчаяние пришло позже, когда немцы разбомбили основные склады с продовольствием, запасы истощились, а с фронта больше не приходили хорошие новости. Впереди ждала жестокая зима 1941-42 годов, и с ней пришла настоящая блокада – та, что сковала не город, а разум и души людей.
К моменту начала Великой Отечественной войны Ленинград был вторым по значению городом в СССР и одним из крупнейших промышленных центров страны. Здесь действовало 333 крупных завода, на которых работали более 560 тысяч человек. В городе было развито тяжелое машиностроение, электротехническая промышленность, а 75% выпускаемой продукции приходилось на оборонный комплекс. Ленинград гордился своими специалистами: в городе насчитывалось 130 научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро, 60 высших учебных заведений и 106 техникумов.
Для Гитлера это была вторая главная мишень после Москвы. Завладеть Ленинградом означало получить доступ к мощной экономической базе Советского Союза, закрепиться на Балтийском море, уничтожив советский флот, и освободить левый фланг для немецкой группы армий «Центр», которая наступала на Москву, а заодно высвободить большие силы группы армий «Север».
Участь Ленинграда была предрешена еще в августе 1941 года. Немцы планировали взять город измором, а затем сравнять с землей. Вот что говорилось в приказе группе армий «Север» от 28 августа:
«Окружить Ленинград кольцом как можно ближе к самому городу, чтобы сэкономить наши силы. Требование о капитуляции не выдвигать. Для того чтобы избежать больших потерь в живой силе при решении задачи по максимально быстрому уничтожению города запрещается наступать на город силами пехоты… Любая попытка населения выйти из кольца должна пресекаться, при необходимости – с применением оружия…».
В ходе Ленинградской битвы 30 августа германские войска прорвались через станцию Мга, а 8 сентября захватили Шлиссельбург и взяли под свой контроль исток Невы, тем самым отрезав Ленинград от всей страны. Этот день стал началом блокады, которая продлилась 872 дня.
Однако в первые дни окружения сами ленинградцы еще не подозревали о том, что им придется пережить в ближайшие несколько лет. Даже под бомбежками и обстрелами город продолжал жить. К примеру, вот что записала в своем дневнике советская поэтесса и прозаик Вера Инбер на следующий день после начала блокады:
Фото: ТАСС
«Днем, как обычно, было несколько тревог, но мы все же решили пойти в «Музкомедию» на «Летучую мышь». /…/ В антракте между первым и вторым действиями началась очередная тревога. В фойе вышел администратор и тем же тоном, каким, вероятно, сообщал о замене исполнителя по болезни, внятно произнес: «Просьба к гражданам стать как можно ближе к стенам, поскольку здесь (он указал рукой на громадный пролет потолка) нет перекрытий». Мы повиновались и стояли у стен минут сорок. Где-то вдали били зенитки. После отбоя спектакль продолжался, хотя и в уторопленном темпе: были опущены второстепенные арии и дуэты».
Однако постепенно характер записей меняется. Это общая черта всех блокадных дневников: там, где прежде ощущалась надежда и даже какой-то оптимизм, через некоторое время остается только пустота, изможденность и какая-то жуткая, неестественная отрешенность от всего.
Уже 16 сентября Инбер записала в своей тетради такие строчки:
«Как-то странно сделалось на душе, когда свежий женский голос сказал кратко: «До конца войны телефон выключен…» Я попыталась что-то возразить, протестовать, но сама поняла, что бесполезно. Через несколько минут телефон звякнул и умолк… до конца войны. И квартира сразу замерла, захолодела, насторожилась. Оторвалась от всего города. И так телефоны были выключены повсюду в один и тот же час. Остались только считанные: в учреждениях (особо важных), в больницах, в госпиталях».
Большинство горожан в течение долгого времени плохо представляли себе реальное положение дел в городе и вокруг него. Эта неопределенность порождала тревогу, но еще больше настроения ухудшились, когда в середине сентября стали поступать вести о тяжелой ситуации на фронте. Военные, которые оказывались в Ленинграде для передислокации или по другим причинам, рассказывали, что враг подходит все ближе к Москве.
«Мы оставили Орел. По-прежнему грозно очень на Вяземском и Брянском направлениях: немцы снова наступают. Под Москвой земля ровная: ни гор, ни долин, ни моря. Как на этой ровной земле удержать лавину вражеских танков? Сердце холодеет при мысли, что они могут хлынуть и начнут подминать под себя московские мостовые», – писала Вера Инбер.
12 сентября фронт под Ленинградом стабилизировался – советским войскам удалось остановить германское наступление. Однако бои на этом не прекратились, изменился только их характер. Немцы начали вести массированные артиллерийские обстрелы и бомбежки, которые не прекращались на протяжении всей блокады. Особенно сильными были атаки в октябре – ноябре 1941 года. На Ленинград были сброшены тысячи зажигательных бомб, что стало причиной массовых пожаров.
Главной мишенью немцев стали продовольственные склады. Настоящей трагедией для горожан стала бомбардировка 8 сентября, в результате которой были полностью уничтожены Бадаевские склады. Огонь уничтожил 38 продовольственных складов и кладовых, где хранилось 3 тысячи тонн муки и 700 тонн сахара. На самом деле, этого запаса городу едва хватило бы на неделю, но многие ленинградцы были уверены, что именно этот пожар положил начало массовому голоду.
Фото: ТАСС
На 12 сентября 1941 года запасов продовольствия в Ленинграде оставалось чуть больше, чем на месяц: хлебное зерно и мука – на 35 суток, крупа и макароны – на 30 суток, мясо и мясопродукты – на 33 дня, жиры – на 45 суток. Кстати, немногие знают, что выдавать продукты по карточкам в городе начали еще до блокады – 17 июля. Правда, сделано это было не в целях экономии, а лишь для того, чтобы упорядочить снабжение. Изначально нормы отпуска продуктов были довольно высокими. Первое снижение произошло 2 сентября. Также был введен запрет на свободную продажу продуктов, что стало толчком для появления «черного рынка»: вплоть до окончания блокады многие ленинградцы покупали там еду на последние деньги или обменивали на продукты оставшиеся у них вещи и драгоценности.
Острую нехватку продовольствия горожане впервые ощутили в октябре, а в ноябре в Ленинграде начался настоящий голод. Вот как описывал это время в своем дневнике выпускник восьмого класса Боря Капранов, которому на момент блокады было 16 лет:
«Чем ты был, Ленинград? На улицах веселье и радость. Мало кто шел с печальным лицом. Все, что хочешь, можно было достать. Вывески «горячие котлеты», «пирожки, квас, фрукты», «кондитерские изделия» – заходи и бери, только и дело было в деньгах. Прямо не улица, а малина. И чем ты стал, Ленинград? По улицам ходят люди печальные, раздраженные. Едва волочат ноги. Худые. /…/ Сегодня наступил новый год. Что он нам несет – тайна, покрытая мраком. /…/ В столовой ничего, кроме жидкого плохого супа из дуранды, нет. А этот суп хуже воды, но голод не тетка, и мы тратим талоны на такую бурду. В комнате только и слышно, что об еде. Люди все жалуются и плачут. Что-то с нами будет? Выживу ли я в этом аду?».
Боря не выжил. В марте 1942-го двое его братьев вместе с матерью покинули Ленинград, а сам он, не дождавшись эвакуации, ушел с группой комсомольцев в феврале 1942-го по Дороге жизни и погиб.
По мере изменений, происходивших на фронте, настроения ленинградцев только ухудшались. Масла в огонь подливала еще и немецкая пропаганда: с неба постоянно сбрасывались листовки, в которых содержались слухи о непобедимости гитлеровской армии и скором поражении СССР. Но несмотря на все тяготы, горожане в большинстве своем не допускали даже мысль о том, что Ленинград может быть сдан врагу.
Невероятное мужество и волю проявляли все горожане, от мала до велика. Даже дети, многие из которых наравне со взрослыми трудились на заводах и получали мизерный паек, демонстрировали завидную стойкость. В этом был феномен блокадного Ленинграда: из-за нескончаемого голода, бомбежек и пронизывающих до костей зимних морозов жизнь здесь текла невыносимо медленно, как будто время вовсе замерло. И вместе с этим дети здесь взрослели слишком быстро.
Фото: ТАСС
«Мы ответим, мы за все «им» ответим, – писала в своем дневнике 16-летняя школьница Лена Мухина. – Эти звери в образе человеческом подвергают советских граждан, попавших в их лапы, таким пыткам, перед которыми бледнеют пытки мрачного средневекового застенка. Например, обрубают человеку руки и ноги и этот еще живой обрубок бросают в огонь. Нет, они заплатят сполна. За погибших от бомб и снарядов ленинградцев, москвичей, киевлян и многих других, за замученных, изуродованных, раненых бойцов Красной Армии, за расстрелянных, растерзанных, заколотых, повешенных, погребенных живыми, сожженных, раздавленных женщин и детей они заплатят сполна. За изнасилованных девушек и маленьких еще девочек, за повешенного мальчика Сашу, который не побоялся и надел красный галстук, за изрешеченных разрывными пулями маленьких ребятишек и женщин с младенцами на руках, за которыми эти дикари, сидящие за штурвалом самолетов, охотились ради развлечения, – за все, за все это они заплатят!».
Блокадный дневник Лены Мухиной стал одним из самых известных свидетельств ужасов блокады наряду с дневником другой ленинградской школьницы – Тани Савичевой. В отличие от последней, Лене повезло: она выжила. В начале июня 1942 года в состоянии сильного истощения девушка была эвакуирована в город Горький. Там она поступила в фабрично-заводское училище, отучилась на мукомола, а после Победы вернулась в Ленинград, где поступила в художественно-промышленное училище и стала мастером мозаичных работ.
Многие пытались покинуть Ленинград еще до начала блокады. Так, решение о вывозе детей из города в Ленинградскую и Ярославскую области было принято еще 29 июня, предполагалось эвакуировать 390 тысяч детей. Была создана специальная городская комиссия, которая занималась вопросами эвакуации, а также проводила разъяснительную работу среди жителей, так как в то время многие еще отказывались покидать свои дома. В июле началась эвакуация промышленных предприятий вместе с сотрудниками и их семьями. По плану, каждый день из города должно было вывозиться 30 тысяч человек.
Эвакуация происходила в три этапа: первая волна длилась с 29 июня по 27 августа 1941 года, вторая – с сентября 1941 по апрель 1942 года и третья – с мая по октябрь 1942 года. В общей сложности за период блокады из Ленинграда были эвакуированы 1,5 миллиона человек.
Во время второй волны эвакуации людей из города вывозили тремя способами: через Ладожское озеро водным транспортом до Новой Ладоги, а затем на машинах до станции Волховстрой, авиацией и по ледовой дороге через то же Ладожское озеро. Путь через замерзшую Ладогу был трудным и опасным: грузовики, нагруженные людьми, рисковали в любую секунду уйти под лед или попасть под вражеский обстрел.
«Вагоны стояли набитыми, как в бочке селедок, слабыми людьми. Это было днем. К ночи нас повезли по лесной узкоколейке, потом посадили на машины и везли по Ладоге. Ехать было страшно, нас обстреливали. Мой брат Женя нам говорит: «Мама, Тося и Коля, закрывайте глаза, чтобы не так было страшно тонуть». Воды на льду было много, машинам ехать трудно, но мы, слава Богу, до берега доехали, после нас еще несколько машин доползли, а потом раздался страшный крик. На берегу была огромная беда – кричали, плакали, что на дно Ладоги ушло семь машин с людьми, а может, и больше», – писала в своем дневнике ленинградская школьница Антонина Григорьева. В блокаду ей было всего 11 лет.
Однако невзирая на все тяготы, вездесущие голод, холод и смерть, ленинградцы не падали духом. Многие уже с конца сентября 1941 года стали ждать скорого снятия блокады. Никто не верил, что это надолго. Эту веру подпитывали в том числе и первые попытки прорыва блокады, предпринятые в сентябре-октябре, а позднее – успех советских войск в битве за Москву. После того, как немцев отбросили от столицы, все в Ленинграде ждали, что вот-вот и их город будет освобожден от карателей. Но ждать пришлось долго.
По разным данным, за годы блокады погибло от 600 тысяч до 1,5 миллиона человек, по большей части – дети, женщины и старики. Причиной гибели большинства мирных жителей стали не обстрелы и авиаудары, а голод и болезни. И все-таки Ленинград выстоял, навеки оставшись символом мужества, стойкости и воли. За самоотверженность и отвагу, проявленную его жителями в годы войны, Ленинграду было присвоено звание города-героя, а подвиг и жертва блокадников остались воспеты во многих бессмертных творениях. Среди них – стихи знаменитой ленинградской поэтессы Ольги Берггольц, которая как никто другой, сумела передать всю боль переживших блокаду и вместе с тем их неиссякаемую жажду жизни:
Я говорю: нас, граждан Ленинграда,
не поколеблет грохот канонад,
и если завтра будут баррикады –
мы не покинем наших баррикад.
И женщины с бойцами встанут рядом,
и дети нам патроны поднесут,
и надо всеми нами зацветут
старинные знамена Петрограда.
Руками сжав обугленное сердце,
такое обещание даю
я, горожанка, мать красноармейца,
погибшего под Стрельною в бою.
Мы будем драться с беззаветной силой,
мы одолеем бешеных зверей,
мы победим, клянусь тебе, Россия,
от имени российских матерей.
Август 1941.